Ловушка Царства Матерей

1.

Как не дать сбыться человеку? Как превратить его в вещь?

Для этого необходимо одно-единственное наваждение. Один-единственный замок на клетку - или склеп - отпереть который практически невозможно.

"Живи для других. Положи свою жизнь на алтарь их требований и ожиданий".

Нет более надежного способа лишить человека его желаний. Его судьбы. Его жизни. Ведь это же высшее благо и высший моральный закон - жить для других. Все иное - презренный эгоизм. Изумительно эффективная, смертоносная ловушка. Когда каждый живет для другого - что остается в итоге? Что остается, если каждый наступает на горло собственной песне, до корней обрубает себе крылья - ничего себе, все другим? Пустая, выпотрошенная, изувеченная душа. Пустая душа живет ради других пустых душ. Несбывшиеся живут ради несбывшихся. Мертвое ради мертвого.

Высший моральный закон на поверку оказывается законом смерти, утверждающим смерть, возносящим ее на пьедестал. И над этим царством смерти стоят, подобно ангелам с огненными мечами четыре исполина. Первый из них - чувство вины, второй - зависть, третий - ревность и четвертый - соперничество. Идеальная ловушка. Гениальное изобретение Царства Матерей.  

2. 

Мы ранены. Мы рождены с травмами и вырастаем из травмы. Кто то в большей, кто то в меньшей степени - но нет никого, кого миновала бы чаша страданий.

Но...

Страдания это лишь прелюдия. Самое главное происходит потом - как мы обращаемся с травмами. И вот тут-то вовсю пышными облаками распускаются цветы зла. Зло начинается с избегания травмы. Зло начинается с такого естественного и понятного желания не страдать. Не так ли? Вряд ли кто-то станет спорить с очевидным.

Беда лишь в том, что избегание и защита от страданий не избавляют нас от них, а наоборот, делают их вечными. А нас - слепыми к их смыслу. Потому как страдания это не о том, как и какой нам нанесли ущерб. Страдания о том, как мы сами создали условия и обстоятельства, чтобы страдания окружали нас и следовали за нами как газопылевой хвост кометы. Следовали... зачем?

Чтобы мы не видели. Чтобы мы не разглядели. Чтобы мы не выяснили, что страдания исполняют наше тайное влечение - навсегда слиться с материнской утробой. Раствориться в ней. Страдания тут лишь пусковой механизм защит, отбрасывающих нас назад, в архаику фетального нарциссизма. Влекущего, океанического, несущего непреодолимую иллюзию всемогущества и бессмертия. Вот, этот нарциссизм эмбриона и оказывается главным бенефицеаром наших защит от страданий.

Во имя этого нарциссизма мы жертвуем возможностями, шансами, своим автономным бытием, в конце концов. Каждое наше "я не допущу, так больше никогда не будет" бросает еще один кровоточащий кусок нашей жизни на съедение фетальному нарциссизму и стоящей за ней материнской утробы. Ну и как? Довольны?  

3. 

Желание этого объединяет всех...

Жак Лакан сказал, что только это, направленное на нас, делает нас реальными.

Речь идет о любви.

Я мог бы привести предельно точные, но герметичные слова Лакана о сути любви. Но, сейчас обращусь к словам Брэдбери: "любовь это когда вдвоем свободнее, чем поодиночке"

Но именно поэтому существует почти неотличимый двойник любви.

Этот двойник оказывается для нас примерно тем, чем для мышей становится сыр в мышеловке.

Этот двойник - материнская любовь.

Любовь ведь это безусловное принятие другого, так?

Только вот большой вопрос - какого "другого"?

Материнская любовь, и правда, безусловно, всецело принимает каждого из нас.

Как особь.

Как набор функций, обеспечивающих сохранение рода.

Материнская любовь - сила "бессмертной родовой плазмы" (по выражению Фройда), поддерживающая родовую стихию и смертоносная для личности.

А опасность материнской любви в том, что она искусно маскируется под принятие нас как личностей.

Это обман.

Мы подсажены на материнскую любовь как на сильнодействующий наркотик. Мы уверены, убеждены реакциями нашего тела, что погибнем без такой любви.

В лоне материнской любви мы получаем иллюзию бессмертия как особи. Отсюда и аддиктивная тяга к ней.

И вот, мы уже готовы на все, чтобы получить вожделенный наркотик. На отказ от себя. На небытие. Растворение в материнской утробе. Ведь, если не растворимся, то непременно умрем.

Да, умрем.

Как особь.

Чтобы возродиться как личность. Как уникальное, ни к чему не сводимое, не разложимое на элементы, бытие.

Любовь (истинная, не материнская) убивает нас как особей, воссоздавая как личностей. И потому то, мы так боимся любви - ведь она приходит к нам как смерть.

И скрываемся от любви в лоне любви материнской. Чтобы исчезнуть, похоронить себя как личность.